Кешрим Бозтаев
СЕМИПАЛАТИНСКИЙ ПОЛИГОН
Продолжение.
Начало здесь – Слово к читателю
Взгляд в прошлое (Часть 1)
Взгляд в прошлое (Часть 2)
Знакомство (Часть 1)
Знакомство (Часть 2)
Противостояние (Часть 1)
Противостояние (Часть 2)
Противостояние (Часть 3)
ПРОТИВОСТОЯНИЕ (Часть 4)
21 апреля 1989 года на полигоне прогремел очередной взрыв мощностью 50 килотонн. Это был ответ военно-промышленного комплекса на набиравшую силу борьбу за прекращение испытаний и закрытие полигона. Этим взрывом он подтвердил свое твердое намерение продолжать испытания. Всесильное ведомство как бы бросало нам вызов: мол, смотрите, будьте осторожны...
В те дни я находился в Москве на совещании.
На другой день после прибытия в Москву поздно вечером в моем номере в гостинице «Октябрьская» раздался телефонный звонок - звонил секретарь ЦК КПСС О. Д. Бакланов, ведавший вопросами обороны. Он просил встречи, между тем я и сам собирался к нему на прием. Мы договорились на следующий день встретиться.
Но прежде чем встретиться с Баклановым, ознакомился с проектом постановления Политбюро ЦК «О Семипалатинском ядерном полигоне». О подготовке такого документа мне было известно. Я связывал с этим надежду на определенность.
Подготовка постановления Политбюро ЦК КПСС по Семипалатинскому ядерному полигону велась без учета нашего мнения. Иными словами, мы в этом деле не принимали участия. Документ завизировал первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Г. В. Колбин, однако Председатель Совета Министров Казахской ССР Н. А. Назарбаев отказался ставить свою визу, потребовал от Бакланова включить специальный пункт по обследованию здоровья пострадавшего населения, а затем провести в Семипалатинске межрегиональную научно-практическую конференцию. По его настоянию этот пункт был включен в проект постановления.
Меня ждало глубокое разочарование. Проект постановления никого ни к чему не обязывал. В нем пестрели общие фразы политического характера, был и такой дежурный пункт, как «усилить разъяснительную работу среди населения», не было главных вопросов - о прекращении ядерных взрывов, об оказании помощи области, о компенсациях. И только одно ценное предложение Н. А. Назарбаева - о медицинском обследовании населения и проведении в Семипалатинске межрегиональной научно-практической конференции.
Эти свои замечания к проекту я высказал Бакланову. Он ответил, что уже поздно вносить поправки — постановление направлено Генеральному на подпись, всеми членами Политбюро завизировано. И оно было вскоре подписано.
Между тем от своих намерений ВПК не отказывался. Шло время: дни, недели, месяцы. Один за другим гремели взрывы. Всего их было семь в течение года. Однако под массированным напором протеста общественности, охватившего не только нашу область, но и соседние Карагандинскую, Павлодарскую и другие регионы, ВПК вынужден был отказаться от своей жесткой позиции. Прогремели не 18 взрывов, предусмотренные программой, а семь. Семь взорванных зарядов были ограниченной и повышенной мощности, остальные одиннадцать испытаний, в основном большой мощности, не состоялись.
В конце сентября 1989 года мне позвонил по ВЧ ответработник Отдела правоохранительных органов ЦК КПСС и сообщил, что подготовлен проект постановления по Семипалатинскому ядерному полигону. Он сообщил также, что определен срок прекращения испытаний —1 января 1995 года. Проект согласован со всеми и направлен на утверждение. Это был ответ на наши записки и предложения.
Это известие ошеломило, я не мог найти себе места от охватившего меня беспокойства, от тревоги и душевного возмущения. Это было подобно подлому удару в спину... Еще целых пять лет ядерных взрывов! Что станет за эти годы с людьми, природой, со всем нашим многострадальным регионом? Как сказать об этом сроке народу, чем оправдать это жестокое по своей сути решение, а главное — действия Центра? Как согласовать лозунг о строительстве обновленного, гуманного социализма с этим решением? Ведь по сути оно опровергало гуманные цели перестройки.
Позже, ознакомившись с проектом постановления, я окончательно убедился, насколько далек был Центр от судеб людей, пострадавших в результате ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне. В проекте постановления не было ни одной строки о компенсационной помощи населению. Это при том, что ежегодно производится 14-18 взрывов.
Собрал членов бюро обкома, стали советоваться. Надо сказать, что их поддержка, полное совпадение наших мнений по проблеме полигона помогли мне, укрепляя в мысли, что действуем правильно, что в любой, самой трудной ситуации не имеем права идти против совести, а значит — против интересов людей.
Через день после звонка из ЦК КПСС, 23 сентября отправляю письмо лично М. С. Горбачеву следующего содержания.
«ЦК КПСС
товарищу Горбачеву М. С.
Уважаемый Михаил Сергеевич!
Считаю своим долгом информировать ЦК КПСС о положении дел в Семипалатинской области Казахской ССР в связи с продолжающимися на ее территории ядерными испытаниями.
Как известно, ядерный полигон в районе Семипалатинска действует свыше 40 лет. Все эти годы область оказывала необходимую помощь и внесла свой вклад в совершенствование ядерного оружия и укрепление обороноспособности страны.
Вопрос раньше о полигоне не поднимался по ряду известных причин. Сейчас обстановка иная. Мы стали более открытыми перед народом, называя вещи своими именами.
В соответствии с постановлением Политбюро ЦК КПСС 17-19 июля текущего года состоялась научно-практическая конференция, обсудившая вопрос «Здоровье населения и экологическая обстановка в г. Семипалатинске и Семипалатинской области Казахской ССР».
Конференция выявила многие ситуации, которые ранее не были известны народу и местным органам.
За четырнадцать лет активных наземных и воздушных ядерных испытаний в 1949-1963 годах и 1965 году, проведены сотни взрывов, население прилегающих районов подвергалось воздействию ионизирующей радиации, чем нанесен значительный ущерб здоровью людей.
От облученных родилось уже второе поколение детей, которое подвержено, вследствие утраты иммунных свойств, заболеваемости, В области в целом, особенно в прилегающих к полигону районах, продолжается рост заболеваемости, детской, материнской и общей смертности. Возрастают смертность, число врожденных уродств, умственно отсталых лиц.
Подземные ядерные взрывы, которые официальные ведомства считают безвредными, вызывают обострение хронических заболеваний, стресс. Уже в первые дни после взрыва люди жалуются на головные боли, сердцебиение, плохой сон, утомляемость, усиление чувства тревоги, резко увеличивается обращаемость населения в медицинские учреждения.
Особенно беспокоит нас возрастающий у населения от подземных ядерных взрывов психоз. С этим не считаться очевидно нельзя. Здоровая психика - это основа рождения и развития здоровых людей.
Полигон расположен на земле, давшей казахскому народу великие умы и, ставшей национальной святыней.
В зависимости от мощности заряда ядерные испытания вызывают подземные толчки силой до 3-4-5 баллов в Семипалатинске, построенном без учета сейсмики. Каждый подземный взрыв - это порывы инженерных сетей и трещины в жилых домах, исчезновение воды в сотнях трубчатых колодцах, снабжающих поселки и скот.
Обо всем этом соответствующие министерства и ведомства знают. Но они, активно развивая деятельность ядерного полигона, нисколько не заботились об оказании помощи населению. За 40 лет не построено ни одного объекта социального назначения для населения. Не было какой-либо компенсации за нанесенный ущерб здоровью людей и экономике области.
Все это порождает чувство национальной обиды.
В текущем году обкомом партии получено более трех тысяч писем, телеграмм и обращений, в которых люди требуют закрытия полигона.
За немедленное закрытие его также единодушно высказались участники региональной научно-практической конференции Семипалатинской, Восточно-Казахстанской. Павлодарской, Карагандинской областей, города Алма-Аты Казахской ССР и Алтайского края Российской Федерации.
Все это вызывает взрыв социального протеста населения.
Однако ведомства не прислушиваются к голосу людей. У них по-прежнему подход к полигону как к объекту военному. Между тем он давно стал острой национальной проблемой.
Объяснение должностных лиц — «чистый полигон», «инертные газы», «обеспечена радиационная безопасность» - все это защита ведомственных интересов. Полигон никогда не был чистым и вряд ли им станет.
За 27 лет подземных взрывов земные недра получили значительную деформацию. Вопрос о необходимости переноса испытательной площадки по причине увеличения трещиноватости горного массива, сложности выбора новых площадок проектным институтом был поставлен еще в 1986 году.
К сожалению, соответствующие отделы ЦК КПСС поддерживают позиции ведомств и готовят материалы руководству партии без участия и учета предложений области. Нам стало известно, что без нашего участия подготовлен проект постановления, направленный по существу на продолжение ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне.
Обком партии считает требование населения, узнавшего горькую правду о столь тревожном соседстве, обоснованным. Должны быть приняты необходимые меры по оздоровлению сложившейся обстановки в Семипалатинской области, чтобы у людей появилась вера в свое будущее и в социальную справедливость.
Люди просят компенсации ущерба, нанесенного за 40 лет активной работы полигона. Это было бы глубоко объективно и человечно, помогло бы снижению, социальной напряженности.
На этот счет предложения области имеются, они должны быть учтены постановлением.
Уважаемый Михаил Сергеевич, излагая Вам ситуацию в Семипалатинской области, полагаемся на Вашу мудрость и понимание».
28 сентября на эту записку была наложена виза М. Г. Горбачева: «т. Зайкову, т. Язову, т. Бакланову.
Прошу еще раз вернуться к проблеме. Горбачев».
Об этой визе мне сообщили немедленно. Я же через общий отдел обкома партии следил за продвижением нашего письма.
Л. Н. Зайков, в то время первый секретарь МГК, одновременно работал секретарем ЦК КПСС и ведал вопросами оборонной отрасли. Я решил немедленно поехать к нему. Наша встреча состоялась в кабинете первого секретаря МГК и продолжалась более часа.
Зайков оказался доброжелательным собеседником, произвел на меня хорошее впечатление. Он рассказал о том, что курирует оборонную отрасль 35 лет. Зайков стал рассказывать о проблемах Москвы, о вопросах, которые его беспокоят.
— Сейчас, — сказал он, — мяса осталось на два дня.
Ежедневно занимаюсь разгрузкой вагонов.
Постепенно разговор переключился на нужную мне тему. Я рассказал все, что знал о полигоне, о бедах, которые наносят взрывы каждой семье, народному хозяйству, экологии. Зайков поднял проект постановления, согласился, что срок прекращения испытаний с 1 января 1995 года — слишком далек. Чувствовалось, что собеседник пытается найти золотую середину, чтобы удовлетворить интересы сторон. Он предложил перенести срок закрытия полигона с 1 января 1995 года на 1 января 1993 года. Я настаивал на более коротком сроке.
— Срок до января 1993 года минимальный, необходимый для подготовительных работ на новом месте,— убеждал меня Займов.
В таком случае,— говорю,— надо объявить на этот период на Семипалатинском полигоне мораторий.
— Этого делать нельзя,- отвечал Зайков.- Прошедший полуторагодичный мораторий был по моей инициативе.
За это время в США проводили интенсивные испытания ядерного оружия, мы серьезно от них отстали.
Но пообещал:
— Если позволят проблемы Москвы, поеду на Новую Землю, а затем приеду в Семипалатинск.
Доверительный разговор завершился тем, что Зайков согласился на два года сократить сроки прекращения испытаний на полигоне - 1 января 1993 года. Но и этот срок для нас был неприемлем. Наша позиция - прекратить взрывы немедленно. Однако достигнутое уже означало начало последующего успеха.
По возвращении в Семипалатинск, 11 октября, я решил обратиться к Зайкову с письмом. Просил Льва Николаевича не осуждать за назойливость и высказал наши соображения еще раз: срок прекращения испытаний на полигоне с 1993 года совершенно неприемлем, полигон должен быть закрыт немедленно.
В дальнейшем события развивались напряженно. Представители военно-промышленного комплекса оказали сильное сопротивление. Однако Зайков проявил завидную твердость и настоял на своем.
Это была серьезная победа, которая буквально нас окрылила. Да и было чему радоваться: предыдущий проект постановления о полигоне был отложен в сторону, началась подготовка нового, причем мы настояли, чтобы она шла с нашим участием. Нами была сформирована группа. В нее вошли тогдашний заведующий промышленно-транспортным отделом обкома партии В. В. Малинин, заместитель председателя облисполкома А. И. Березин, первый секретарь Курчатовского горкома парпш Н. М. Сафронов, заведующий облздравотделом Т. Т. Гоктаров, начальник областного управления торговли В. И. Караваев. Более двух месяцев они работали над разработкой тех пунктов проекта постановления, которые касались возмещения ущерба, причиненного за сорок лет деятельности полигона здоровью населения, всему народнохозяйственному комплексу. Были включены поставки металлопроката, труб, медицинского оборудования, медикаментов, строительной техники и механизмов, продовольствия.
Под нажимом Зайкова ВПК уступил в сроках закрытия полигона — не 1 января 1995 года, а на два года раньше — с 1 января 1993 года. Но дальше ВПК жестко стоял на своем, не желая уступать ни дня. Мы же настаивали на немедленном прекращении испытаний и тоже заняли твердую позицию. Более того, в проекте записали свое особое мнение. Стороны так и не пришли к обоюдному согласию, и постановлению в подготовленном виде не суждено было увидеть свет. Но усилия наши не прошли бесследно. На базе этого постановления было принято распоряжение Совета Министров СССР, о чем расскажу в главе «На пути социального обновления».
Противостояние вступило в новую фазу…
Продолжение следует.
| 
