Виктор Македонски ЛУЧШЕ КАУДИЛЬО, ЧЕМ ГЕНСЕК На протяжении
последних 65 лет я шёл по пути долга и порядка… И сегодня, оглядываясь
назад на этот долгий путь, моё сердце солдата сжимается и шепчет:
«Спасибо. Спасибо тебе, моя Родина». Всё что я делал, все мои действия,
все трудности, которые я преодолел, всё это я посвящаю Богу и Чили,
потому что я спас Чили от коммунизма… Я сожалею и страдаю о тех потерях,
но на то воля Божья. Он простит меня, если я где-то преступил закон, но
я не думаю, что я сделал это. Аугусто Пиночет 10 декабря 2006
года из нашего мира отошел в Вечность человек, чье имя на протяжении
трех последних десятилетий вряд ли оставляло равнодушным любого, кто его
слышал. Его Высокопревосходительство Сеньор генерал-капитан Дон Аугусто
Пиночет Угарте, умер в окружении своих родных и соратников, перед
смертью приобщившись Святых Христовых Таин. Сложно назвать имя хотя
бы одной исторической личности, деятельность которой оценивалась бы
однозначно. Это вдвойне справедливо, когда речь заходит о политиках, и
втройне – когда в современных условиях оценивается такая знаковая фигура
ХХ века, как Аугусто Пиночет. Для одних он являлся воплощением «темных
сил», «фашистского реваншизма», притеснителем свобод и угнетателем «прав
человека». Для других – глубоким и верным патриотом своей Отчизны,
символом офицерской чести и долга, спасителем Родины от красной чумы. Он
никогда не старался быть для кого-то кумиром, но его имя произносили с
придыханием люди по обе стороны Земного шара. Он ни искал себе врагов,
но его проклинали и ненавидели. Люди подобные Пиночету редко
заслуживают признания и объективной оценки своей деятельности при жизни,
но порою даже спустя века спор о них не прекращается, становясь
возможно, лишь менее агрессивным. В годы всемирной коммунистической
экспансии Пиночет доказал, что коммунизм не всесилен. С ним можно
бороться, его можно побеждать. Этого не могут ему простить «красные»
всего мира! «Наша родина восстала против международного коммунизма и
нанесла ему самое сокрушительное поражение за последние 30 лет», –
говорилось в Декларации военного правительства Чили. И именно в этом
лежат истоки левой ненависти к Пиночету. В истории можно назвать
яркие имена либеральных экономических реформаторов, хрестоматийны
примеры германца Людвига Эрхарда и поляка Лешека Бальцеровича. Если же
говорить о разгроме торжествующего коммунизма буквально на последней
черте, то можно вспомнить немецкого социал-демократа Эриха Носке,
итальянского социалиста Бенито Муссолини, испанского каудильо Франсиско
Франко, индонезийского генерала Сухарто, не говоря о многочисленных
предтечах и последователях Пиночета в той же Латинской Америке. В том и в
другом чилийский пример не исключителен, дон Аугусто лишь «один из…».
Но, Пиночет сделал и другое… Он на деле доказал, что христианские
ценности и даже традиционный полусредневековый «менталитет верности» –
своей стране, семье, религии, корпоративному сообществу – совместимы с
либеральной экономикой, а национальный патриотизм – с максимальной
внешней открытостью. Вот этот опыт пока что уникален – ни до, ни после
Пиночета подобное еще не удалось никому! В восприятии каждого из нас
его личность запечатлелась как-то по-своему. Не будем оглядываться на
тех, кто клеймил честное имя генерала при жизни, приписывал ему
мифические 9 тонн золота в Гонконге, многомиллионные и почему-то до сих
пор ненайденные валютные счета заграницей, абсурдные цифры «десятков
тысяч жертв его диктата»; тех, кто пытался «пнуть» его перед смертью,
сочинив байку о распродаже генералом своих собственных наград, или на
выкормышей советского агитпропа, подвизающихся на телевидении, кои,
используя свои профессиональные навыки, не раз опробованные на советском
населении, глумились над памятью генерала после его кончины. Имя им
легион. Опровергать всю чушь, которая была нанесена на образ бывшего
чилийского лидера занятие бесполезное. «Оставим мертвым, хоронить своих
мертвецов». Для традиционалистов, приверженцев правоконсервативных
ценностей, куда важнее понять, что личность генерала Аугусто Пиночета
символизирует для нас и каким он останется в нашем восприятии. Солдат и семьянин В
жизни генерала Пиночета до 1973 года не было ярких страниц. Он не
являлся ни спасителем отечества от оккупантов, как генерал Де Голль, ни
любимцем толпы, как Перон, ни аристократом, по праву рождения
претендующим на особое положение в обществе, как Маннергейм. Пиночет был
почти 60-летним служакой, отцом пятерых детей, честно и нудно прошедшим
все ступени военной карьеры. Трудно судить о характере генерала. Его
мало исследовали. Подавляющее большинство из тысяч размещенных в
Интернете документов о Пиночете посвящены совсем иному. «Пиночета – под
суд», «Правда о преступлениях Пиночета», «Генерал кровавой карьеры»,
«Миф о Пиночете»... Пиночет стал разменной картой в политической игре. С
одной стороны, данный факт подчеркивает его значение для ХХ века, но с
другой – затемняет реальную личность, вместо которой обывателю подается
абстрактная схема. «С фотографии на нас смотрит человек в прямом и
переносном смысле застегнутый на все пуговицы, – пишет обозреватель
аналитического еженедельника «Дело» Дмитрий Травин, – Узкие глаза,
холодный и умный взгляд, жесткие тонкие губы, редкие прилизанные волосы.
Иногда глаза скрываются под темными очками, а козырек огромной, типично
латиноамериканской военной фуражки сдвигается низко на лоб. И тогда
лицо Пиночета превращается в нечто, подобное страшной маске. Таких не
любят. Таким ничего не прощают. На таких любят вешать даже чужие
преступления». * * * Аугусто Хосе Рамон Пиночет Угарте родился 25
ноября 1915 года в одном из крупнейших портовых городов Чили
Вальпараисо, в семье портового таможенника. Он был шестым ребенком в
семье Аугусто Пиночета Вера и Авелины Угарте Мартинес. (Его отец умер,
когда Аугусто было 27 лет, а мать скончалась в 1986 году в возрасте 90
лет и до последнего дня оставалась верным советником генерала). Предки
генерала по отцовской линии происходили из Бретани (Франция), по
материнской – из Басконии (Испания). Родители были людьми религиозными, и
сам Пиночет стал примерным католиком. Любопытно, что семью годами
раньше здесь же, в Вальпараисо, появился на свет и Сальвадор Альенде
Госсенс, впоследствии ставший врачом, политическим лидером марксистского
направления и, наконец, президентом Чили, застрелившимся во время
правого переворота 1973 года, который возглавит Аугусто Пиночет. В
детские годы Аугусто вовсе не был задирой. Он не обладал физической
силой и крепким здоровьем, кроме того, был излишне впечатлителен.
Однажды, отправившись с матерью на сеанс немого кино, мальчик увидел на
экране сцену расстрела. От страха он забился под кресло и начал громко
кричать. С возрастом детские страхи улетучились без следа, и
впоследствии Пиночет сам спокойно вспоминал об этой истории. За плечами
уже были годы упорного труда, военной подготовки, занятий боксом и
плаванием. Слабости удалось преодолеть. Отец прочил Аугусто карьеру
врача, но по совету матери юноша решил связать свою судьбу с армией.
Дело в том, что в общественном сознании чилийцев военные (а это были
преимущественно выходцы из высших сословий белых переселенцев) были даже
не элитой – они были над элитой, над классами. Они были непогрешимыми и
активно влияли на общественную и политическую жизнь страны. И попасть в
это самое высшее общество для многих выходцев из среднего класса
означало не просто сделать гигантский шаг – это было равносильно тому,
чтобы коренным образом изменить свою жизнь и заложить хорошую стартовую
площадку для своих потомков. По достижении 17 лет, с третьей попытки,
Аугусто поступил в пехотное училище в Сан-Бернардо. До этого он прошёл
обучение в школе при семинарии Святого Рафаэля и Институте Кильота и
Колехио Святых Сердец французских отцов Вальпараисо. В период учебы
мальчик слыл сущим сорванцом, и преподаватели неоднократно наказывали
его за нарушения дисциплины. В пехотном училище молодой человек
провел четыре года (с 1933-го по 1937-й), окончил последнее в младшем
офицерском звании и был направлен сначала в полк «Чакабуко» в
Консепсьоне, а затем – в полк «Майпо» в Вальпараисо. В том же 1937 году
он поступил в Высшую школу сухопутных войск, где с перерывами занимался
до 1949 года, а затем уже в звании капитана, стал слушателем Академии
сухопутных войск, обучаясь по специальностям «офицер генерального штаба»
и «преподаватель военной географии и логики». Есть версия, что Пиночет в
этот период несколько лет обучался и в школе военной разведки. Молодой офицер с детства любил музыку и книги, собирал домашнюю библиотеку. И
еще один важный социальный момент. Пиночет принадлежит к поколению,
юность которого пришлась на тяжелейший период Великой депрессии рубежа
20-30-х годов. О том, что такое развал в экономике, это поколение, в
отличие от склонной к социализму послевоенной золотой молодежи, знало не
понаслышке. В перерывах между обучением Пиночет успел послужить на
строевых и штабных должностях, и свое военное образование он завершает
только в 1953 году. Именно академия, основанная немецкими военными
специалистами, привила Пиночету дисциплину, почитание военной иерархии и
необычайное упорство. Как бы подводя итог полученному военному
образованию, он публикует свою первую книгу «География Чили, Аргентины,
Боливии и Перу», защищает диссертацию и получает звание бакалавра,
поступает в школу права Чилийского университета. С 1954-го по 1956 г.
Пиночет преподает геополитику и военную географию в Академии сухопутных
войск, проявляет себя и как редактор военного журнала Cien Aguilas («Сто
орлов»). Военная карьера складывалась удачно, в 1956 г. Пиночета
направляют в военную миссию при посольстве Чили в США, а затем на три
года в Эквадор, где он работает в военной миссии Чили и преподает в
военной академии Кито военное дело, географию и логику. С 1959 г. он –
начальник штаба 1-й армейской дивизии Вооруженных сил Чили. С 1961-го –
командир элитного пехотного полка «Эсмеральда». За свои военные и
научные заслуги в 1963 году Пиночет был назначен заместителем директора
Военной академии (этот пост он занимал до 1968 года). В 1965-м и 1968
гг. Аугусто Пиночет проходит военную стажировку в американском центре
подготовки, расположенном в зоне Панамского канала. После стажировки, в
том же 1968 году, он был назначен начальником штаба 2-й армейской
дивизии и военным губернатором провинции Тарапака; опубликовал свои
очередные работы – «Эссе по изучению чилийской геополитики» и
«Геополитику». В последующие пять лет карьера Пиночета развивается
куда более стремительно: 1969-1971 гг. – командир 6-й армейской дивизии,
бригадный генерал, затем генерал-майор. В 1971 году президент Сальвадор
Альенде назначает Пиночета командующим столичным гарнизоном. В 1972
году генерал становится начальником Главного штаба сухопутных войск,
затем исполняющим обязанности главнокомандующего сухопутными войсками и
наконец, в 1973 г. – главнокомандующим сухопутными войсками в звании
генерал-капитана. «Это карьера солдата, – пишет Пиночет в своих
воспоминаниях, – начиная с военного училища и до чина генерала, я
поднимался по ступенькам военной иерархии шаг за шагом, не имея никаких
честолюбивых устремлений и желая лишь выполнять свои служебные
обязанности». * * *
Личная жизнь Пиночета была на удивление
гармоничной. Он женился в 28 лет на Марии Лусии Хириарт Родригес –
дочери Освальда Хириарта Корвалана, видного адвоката, бывшего сенатора
от радикальной партии и министра внутренних дел при президенте Чили
Хуане Антонио Риосе Моралесе (1942–1946 гг.). Скромный офицер и дочь
сенатора, случайно встретившись на знойном латиноамериканском карнавале,
страстно полюбили друг друга, и 30 января 1943 года Аугусто и Лусия
поженились. Это была любовь на всю жизнь, в которой они вырастили
пятерых детей – двое сыновей (Аугусто Освальдо и Марко Антонио) и трое
дочерей (Инес Лусия, Мария Вероника и Жаклин Мари). Марксизм на марше: Чилийский вариант После
Второй Мировой войны мир, приходящий в себя от ее ужасов, начал
открещиваться от любых проявлений правой идеологии как от чумы. Общий
идеологический вектор явственно полевел. Социализм в интеллектуальной
среде превратился в моду и даже стал чем-то вроде bon ton. В Африке
полным ходом прошел процесс деколонизации, послесталинский СССР вызывал
искреннюю симпатию, в США набирала обороты десегрегация, и настрой
идеологических кругов можно было охарактеризовать как леволиберальный. В
Латинской Америке левая идеология также пользовалась значительной
популярностью. На этом, кстати, пытался сыграть Эрнесто Че Гевара,
организовавший свою боливийскую экспедицию, потерпевшую поражение в 1968
году. В 1970 году к власти в Чили пришел социалист Сальвадор
Альенде. Он не был выдающимся политиком, трижды – в 1952, 1958 и 1964
годах – выдвигался кандидатом на пост президента Чили от блока
социалистов и все три раза проиграл выборы. Но в 1964 году президент
Чили Эдуардо Фрей, лидер Христианско-демократической партии, опьяненный
«медным бумом», то есть доходами государства от продажи меди по высоким
мировым ценам, предпринял попытку одним прыжком преодолеть разрыв между
Чили и наиболее развитыми странами мира. Его программа реформ включала
три основные задачи. Во-первых, освобождение экономики от иностранной
зависимости. Во-вторых, стандартную для латиноамериканских стран задачу
аграрной реформы. В-третьих, борьбу с нищетой в беднейших кварталах и
пригородах крупных городов. Эта на первый взгляд замечательная
программа, поддерживаемая и МВФ, оказалась утопической. Уже в 1966 г.
резко упали мировые цены на медь, игравшую в экономике Чили не меньшую
роль, чем нефть и газ в России. Уменьшение притока валюты превратило все
его планы в опасную затею, грозившую полным банкротством страны. Это
предопределило рост крайних течений в политике и поражение партии Фрея
на выборах 1970 года. Сальвадор Альенде, кандидат от левого блока
«Народное единство», сумел набрать только 36,3% голосов, и был назначен
на должность президента парламентским решением, благодаря кандидату от
христианско-демократической партии, который пришел к финалу третьим и
«подарил» свой электорат социалистам. Не сложись этот альянс, власть в
стране получили бы правые, которых поддерживала значительная часть
населения. Поскольку Альенде был первым социалистическим лидером,
который пришел к власти не в результате советской оккупации (как в
Восточной Европе) или партизанской войны (как Фидель Кастро), а в
результате вполне демократических выборов, то он считался живым
подтверждением новой геополитической теории, согласно которой социализм
впредь так и будет мирно шествовать по планете. И тут-то отчетливо
проявилось то, что за внешне широкой народной коалицией, возглавляемой
Альенде, стоят, в основном, люди с коммунистическим менталитетом. Из
всего арсенала марксистско-ленинских средств оздоровления экономики
Альенде твердо усвоил одно – «экспроприация экспроприированного».
Объявив аграрную реформу, он отнял земли у помещиков-латифундистов и
передал их крестьянским семьям. Но дальше события развивались по хорошо
известному советским людям сценарию: «добровольно-принудительным
методом» всех новых собственников земли согнали в «сельскохозяйственные
общества аграрной революции» (САРА), которые строились по образцу
советских колхозов. Всю выращенную продукцию чилийские колхозники были
обязаны продавать государственной закупочной организации ЭКА. За
первые месяцы своего правления Альенде национализировал 350 самых
крупных частных компаний, включая все частные банки, иностранные
предприятия в горнодобывающей отрасли, крупные торговые фирмы. Зачастую
предприятия захватывались левыми активистами и объявлялись на этом
основании национализированными. Большинство американских горнорудных
компаний не получили предусмотренной международным правом компенсации за
свое имущество под предлогом того, что они долгое время извлекали
прибыль, превышающую разрешенные законом ежегодные показатели. Был
сформирован своеобразный Госснаб (Национальный секретариат по
распределению) – государственное агентство, куда все госпредприятия
должны были в обязательном порядке поставлять свою продукцию. Частным
предприятиям навязывали соглашения такого же рода, причем отказаться от
них было очень трудно. Распределение товаров осуществлялось путем
создания нормированных пайков, включавших 30 основных продуктов питания.
Это уже был путь к национальной катастрофе. Сегодня, когда почти все
коммунистические режимы с такой экономической политикой распались, в
таком выводе трудно усомниться.
В стране разразилась
гиперинфляция. Несмотря на бешеный рост цен на продовольствие, его
буквально сметали с прилавков, и страна впервые в своей истории
оказалась на пороге тотального голода. Начались стихийные забастовки,
парализовавшие общественный транспорт, промышленность и сельское
хозяйство. Альенде ничего не оставалось, как перейти к режиму
военно-бюрократического управления. Армии вменялось в обязанность не
только усмирение стихийных бунтов, но и осуществление пассажирских и
грузовых перевозок, а также снабжение городов продовольствием и его
распределение между жителями. Это была «мягкая» диктатура, однако в
экономическом отношении ее последствия оказались хуже жесткой, поскольку
при сохранении действующей системы политических институтов последним не
оставалось ничего другого, как блокировать неконституционные формы
хозяйствования и управления. Страна стремительно приближалась к
тотальному хаосу. Если учесть, что армия, на плечи которой легла вся
тяжесть управления страной, почти год не получала жалованья, то станет
понятным, что в тех условиях военный переворот был неизбежным.
Необходимо отметить, что переворот провоцировался также некоторыми
ультралевыми партиями, входившими в блок Альенде. Их лидеры полагали,
что в столкновении народа с армией грянет революция, которая быстро
приведет Чили к социализму кубинского типа.
24 июня 1973 года
неожиданно восстал один столичный полк – военная техника двинулась к
президентскому дворцу. Пиночет приказал войскам вернуться в казармы и
его послушались, однако ситуация сложилась критическая. За 1000 дней
правления Альенде Чили скатилось в то, что бывший президент Эдуардо Фрей
Монтальва, назвал «карнавалом безумия». За 11 месяцев до падения
правительства Альенде Фрей высказался предельно откровенно: «Чили
находится в спазмах экономического обвала: это не кризис, а полноценная
катастрофа…» Вскоре после этого замечания Фрея, под Альенде
зашаталась уже и политическая почва. И Верховный Суд Чили, и Юридическая
Ассоциация, и придерживавшееся левых взглядов Медицинское общество,
равно как и палата депутатов и главы провинциальных отделений
Христианско-Демократической партии – все открыто заявляли о
многочисленных нарушениях конституции и других законов со стороны
Альенде, а также о том, что он узурпировал власть. 22 августа 1973 г.
обе палаты парламента (в котором левые имели лишь 80 мандатов из 200)
обвинили Альенде в создании тоталитарной системы. В это же время
более миллиона чилийцев – половина трудоспособного населения страны –
выступала с забастовками, требуя ухода Альенде. В стране назревала
полномасштабная гражданская война. Справедливости ради необходимо
отметить, что вялотекущая гражданская война началась уже с первых дней
правления левых. Подвергшиеся беспощадным «экспроприациям» люди брались
за оружие, меняя семейный уют на спартанские условия партизанских
лагерей. Коммунистические историки любят ссылаться на диверсионные
вылазки правых (в частности – подрывы ими ЛЭП и шоссейных дорог), но при
этом скромно умалчивают о тысячах красных боевиков, которых «на всякий
случай» готовили засланные в Чили кубинские инструкторы. Отрицать их
наличие, при заинтересованности СССР и Кубы насаждать в Южной Америке
коммунизм, было бы просто глупо. Хотелось бы порекомендовать некоторым
историкам быть честными до конца, и признать тот факт, что левые
радикалы, так же как и правые, стали создавать самовольные вооруженные
отряды – и процесс этот практически не контролировался центральным
правительством. Страна стояла на пороге гражданской войны! Чили
оставалось ждать, кто раньше установит свою диктатуру: революционеры под
лозунгами приверженности идеалам коммунизма или антикоммунисты. История
показывает, что антикоммунисты успели вовремя! Люди, рассуждающие о
Пиночете, часто пытаются взвешивать, что важнее: экономическое
благосостояние или человеческие жизни. Иначе говоря, переводя на язык
Достоевского, стоит ли счастье человечества слезинки ребенка? Но в
мире сегодня гораздо больше людей умирает от нищеты, от нехватки врачей,
от болезней, вызванных недоеданием, чем от расстрелов и тюрем.
Экономическая разруха, на которую обрекают свою страну многие склонные к
авантюризму политики, – это те же потерянные человеческие жизни. Почему
слезинка ребенка, у которого мать умерла от голода, измеряется по иному
стандарту, чем слезинка ребенка, отец которого оказался в тюрьме за
свои политические взгляды? Почему во втором случае виновато оказывается
правительство, а в первом – некие объективные обстоятельства? «В Сантьяго идет дождь»
Чили
– единственная страна Латинской Америки, в которой уже к концу XIX века
сложились прочные демократические традиции. В ней за сто лет до
военного мятежа 1973 г. армия ни разу не участвовала в политических
переворотах! Таким образом, переворот 11 сентября 1973 года и феномен
Пиночета могли быть вызваны только чрезвычайным сочетанием
обстоятельств. Так оно и было.
Еще в 1970 году во время прихода к
власти Альенде стоял вопрос о том, подчинятся ли военные новому
правительству. По сути дела, армия впервые раскололась на две части.
Попытки совершить путч уже тогда предпринимались частью генералитета,
тогда как другая его часть сохраняла лояльность властям. Путчисты
ради контроля над армией намечали устранить трех влиятельных генералов,
вставших на сторону правительства, – Рене Шнейдера, Карлоса Пратса и
Аугусто Пиночета. Шнейдер был убит в 1970 году и остался в памяти
народным героем. Пратс и Пиночет выжили, но пути их, в конце концов,
разошлись. Пратс стал опорой Альенде, главнокомандующим чилийской
армией. В 1972 году он согласился войти в правительство, тем самым,
укрепив его авторитет. Пиночет тоже долго оставался лояльным властям. Но
23 августа 1973 года, когда страна летела в пропасть, Пиночет принял
иное решение. Под его давлением Альенде сместил Пратса с поста
главнокомандующего, поскольку становилось очевидным, что тот уже не
способен удержать армию от антиправительственных действий.
Главнокомандующим стал Пиночет, который, как полагал президент, обладал у
военных авторитетом. В этом Альенде не ошибся, но он ошибся в другом.
Генерал, которого социалисты считали лояльным, в действительности уже
стал их убежденным врагом. И он вовсе не собирался равнодушно взирать
на то, как одержимые коммунистической заразой люди топчут Церковь, в
духе почитания которой его воспитывали с ранних лет. «О чем думал
новоиспеченный главнокомандующий накануне переворота? – пишет российская
девушка-журналист, лично бравшая интервью у Пиночета, – Он говорит, что
молился и что ни он и никто не мог сказать, чем все кончится. У него
был выбор: отказаться или согласиться с решительно настроенными
военными, которые, скорее всего, пошли бы на переворот независимо от его
решения. Говорят, последней каплей, переполнившей чашу терпения
военных, были кубинские агитаторы, которых заслали к чилийским морякам. И
промахнулись. Построенный в британских традициях местный военно-морской
флот счел это оскорблением. Моряки решили, что пора действовать, и
пришли с этим к Пиночету. И тот сказал: «Да». Возможно, он уговаривал
себя, что выбирает между верностью родине и верностью президенту.
Возможно, он прикидывал, к чему могут привести страну и этого президента
весьма влиятельные кубинские советники, явно набирающие мощь
собственные левые, за которыми маячили заинтересованные советские, а
также пустые полки магазинов и карточная система». Коммунистическая
пропаганда пыталась убедить весь мир, что заговор возник на ровном
месте и не был обусловлен социально-экономическими причинами. Но это не
так. К моменту переворота власть в стране принадлежала Альенде лишь
формально. Все законные институты власти – парламент, суд – еще до 11
сентября, в знак неповиновения провалившему реформы правительству
социалистов, сложили свои полномочия. Государственная власть была
парализована. Оба лагеря, и правые и левые, изготовились к выяснению
отношений отнюдь не дипломатическими методами. Радикально
настроенные коммунисты призывали Альенде принять экстренные меры по
сохранению власти, напоминали о Ленине, ВЧК, красном терроре, отмене
прав и свобод, закрытии правой прессы. Альенде колебался. Не решился он и
на использование «интернациональной» советско-кубинской «помощи».
Очевидно помнил, чем закончилась «Пражская весна» 1968-го. Без малейших
преувеличений можно сказать, что именно эта нерешительность лидера
социалистов позволила избежать крупномасштабной братоубийственной войны. * * *
В
ночь на 11 сентября вооруженные силы Чили, включая гарнизон Сантьяго,
были приведены в повышенную боевую готовность. Пиночет и верные ему
армейские командиры заняли под штаб-квартиру единственный в Сантьяго
небоскреб, который до переворота носил имя поэтессы Габриэлы Мистраль –
первого чилийского Нобелевского лауреата. Ранним утром 11 сентября
1973 г. на армейской волне прозвучала кодовая фраза «В Сантьяго идет
дождь». На улицах чилийской столицы появились танки «Шерман» в
сопровождении пехоты. Боевая операция была спланирована вполне
профессионально, с учетом всех возможных проблем, которые могли
возникнуть у армии в густонаселенном городе. Военные позаботились и о
политическом обеспечении мероприятия. Приказом № 12 сотрудники
лояльных военным радиостанций (таких, как «Агрикультура» и «Минерия»),
были предупреждены, что «распространение любых известий, не одобренных
хунтой», запрещается. В случае нарушения запрета помещения радиостанций
будут заняты вооруженными силами, а журналисты арестованы и предстанут
перед судом военного трибунала. Приказом № 15, переданным по радио, были
закрыты все печатные издания, кроме поддержавших переворот. Тем же
приказом было объявлено о введении военной цензуры в СМИ. Сам
переворот начался с захвата телевидения и нанесения ракетных ударов по
находящимся под контролем левых радиостанциям «Порталес», «Корпорасьон»
и «Магальянес». В особенности досталось радиостанции «Магальянес»,
которая успела передать в эфир последнее «обращение к народу» президента
Альенде. Из тех, кто находился в редакции «Магальянес», не выжил никто,
включая технический персонал. Любая война не обходится без
жестокостей, к тому же обстоятельства требовали мгновенно лишить левых
возможности устроить на улицах массовые беспорядки путем
пропагандистского воздействия на жителей города. Штурмом были взяты
штаб-квартиры социалистической и коммунистической партий, затем –
президентский дворец Ла-Монеда, стиснутый со всех сторон
административными зданиями. Несмотря на это, удары авиации были
настолько ювелирными, что даже внешние стены дворца практически не
пострадали. Сидящие за штурвалами самолетов летчики выполняли над
кварталами Сантьяго воистину акробатические пируэты, едва не цепляя
крыльями телевизионные антенны. С самого начала штурма дворец был
плотно оцеплен солдатами, которые получили указание не допускать
гражданских лиц в опасную зону. Обстоятельства «героической» гибели
Сальвадора Альенде в бою были выдуманы кубинскими пропагандистами, с
подачи Фиделя Кастро. Особенно ярко этот эпизод показан в претенциозном
и имеющим мало общего с исторической действительностью фильме «В
Сантьяго идет дождь», снятом французскими и болгарскими социалистами. В
нем вооруженный Альенде, выскочив на ступеньки парадной лестницы,
эффектно падает, сраженный пулями «американских наймитов». В реальности,
никто его не убивал. Военным не нужна была жизнь политического банкрота
Альенде. Более того, Пиночет предложил Альенде самолет, чтобы
экс-президент мог вместе с семьей покинуть страну. Альенде отказался. Да
и куда он мог полететь? В Гавану? В Москву? Но и Гаване, и Москве
Альенде был нужен только в должности президента Чили для реализации
своих планов в Латинской Америке, но отнюдь не как политический
эмигрант. После двух часов непрерывного обстрела находиться в горящем
дворце стало совершенно невозможным, и президент приказал оставшимся в
живых сдаваться. Когда последние защитники покинули дворец через боковой
подъезд и покорно улеглись носом в асфальт, Альенде отправился в личный
кабинет. Вскоре оттуда донесся выстрел. Ворвавшиеся в «Ла-Монеду»
военные обнаружили Сальвадора Альенде сидящим в своем президентском
кресле. В его руках был автомат Калашникова, подарок Фиделя Кастро.
Президент выстрелил себе в рот, и очередь снесла ему полголовы. Ковры и
картины известного чилийского художника Суберкасо на стене были
забрызганы кровью и мозговой массой. На жизненном пути и президентской
карьере лауреата международной Ленинской премии, доктора Сальвадора
Альенде Госсенса была поставлена точка. Но не генералом Пиночетом, а им
самим! * * *
Важно отметить, что с самого начала приход к
власти, воспринимался Пиночетом и его соратниками, не как возможность
обогатиться и удовлетворить свои пороки, а как акт веры, патриотический
долг, Миссия во имя Родины. В этом Пиночет подражал каудильо Испании
Франсиско Франко, которого глубоко почитал и на похороны которого
приехал в 1975 году. Чилийские военные, которых Пиночет повел на борьбу с
анархией, умудрились не запятнать себя коррупцией – сказались давние
прусские традиции, насаждаемые в чилийских вооруженных силах с конца XIX
века, а также личные качества главнокомандующего. Безупречная личная
честность Аугусто Пиночета была очевидна, и никому не удавалось поймать
его на нарушении принципа, обозначенного в Декларации: «Члены военного
правительства Чили обещают быть первыми в том, что касается аскетизма и
самоограничения, неизбежных в первые, самые трудные годы предстоящих
преобразований». И этим Чилийская Хунта положительно отличалась от своих
«коллег» из других стран Латинской Америки – все, что делали военные
чилийской Армии, совершалось не для себя лично и своей семьи, а для
нации и государства в целом, даже в условиях, если часть этой нации не
понимала их. Военные умело, и органично сочетали жесткость в управлении
государством и свободу в экономической сфере, консерватизм и
новаторство. В определенный момент, приняв помощь от США, генерал
Пиночет не стал марионеткой, продавшей свою родину за 30 долларов, а
превратился в самостоятельного регионального лидера, с собственным
видением, как международных, так и локальных политических вопросов,
изложенных им в книге «Геополитика». Только в этих условиях стало
возможно «чилийское экономическое чудо» и создание среднего класса,
балансирующего любое общество. Все это превратило Чили в одну их самых
преуспевающих стран Латинской Америки. Пиночет использовал все, что
служило на благо его стране, вплоть до либеральной экономики: «Мы
стараемся сделать из Чили страну собственников, а не пролетариев». При
этом потомок бретонцев и басков, оставаясь чилийским националистом,
патриотом и добрым христианином он не испытывал ни малейших иллюзий по
отношению к «химерам современного западного общества». Он любил
повторять: «Конечно, я – демократ, но в моей собственной манере… Мы
никогда не сомневались в выборе: гарантировать права десяти тысяч
антисоциальных крикунов, или права десяти миллионов чилийцев!» * * * К
тому моменту как переворот завершился, генералы, его возглавившие были
героями по крайней мере для двух третей населения. Но немедля эти же
генералы оказались под шквалом пропаганды, направляемой из-за границы.
Львиная доля, понятно, шла из Москвы. Но также еще одним источником этой
пропаганды были влиятельные левые круги Западной Европы. Часть этой
ярости благородной проистекала из того факта, что европейские социалисты
в принципе не понимали что представлял собой т.н. чилийский
«социализм». Социалистическая партия Чили была партией маоистского
толка, и насилие было её главной составляющей. После переворота, сеньор
Фрей опять выступил со своим комментарием. В своём взволнованном письме к
председателю Всемирного Союза Христианских Демократов, итальянскому
премьеру Мариано Румору, экс-президент Чили писал: «Военные спасли Чили…
Марксисты готовились устроить полномасштабную гражданскую войну…
экономика страны полным ходом летела в пропасть… страна фактически
разрушена». Фрей был не одинок в своих чувствах по отношению к
событиям сентября 1973. Двое других живущих экс-президентов Чили
высказывались аналогично. Один из них, Габриэль Гонзалес Видела заявил:
«У меня нет слов, чтобы поблагодарить вооруженные силы, за то, что они
вырвали нас из когтей марксистов». Глядя в будущее, он сказал, что
ожидает «лучшего, поскольку армия нас спасла и в итоге позволит жить в
демократических условиях… тот тоталитарный аппарат, готовившийся
уничтожить нас всех, сам был уничтожен». Но эти настроения –
высказывавшиеся и обычными чилийцами, а не только политиками – не спасли
военных от гнева левых политических элит всего мира. Красный террор Сентябрьский удар по коммунистам был мощным, но он не оказался для них смертельным. Накануне
Рождества временное военное правительство Чили объявило о раскрытии
так называемого плана «Леопард» – плана левых развернуть кампанию
террора против промышленных предприятий Чили. Было сообщено, что при
попытке взорвать мачту ЛЭП солдаты убили пятерых партизан-коммунистов, и
что боевики безнаказанно орудуют с территории Аргентины, используя
заранее созданные лагеря в труднодоступных районах. В июне 1974 компартия Чили повторила своё заявление, что право на использование насилия, «даже не обсуждается». Ответом на «красный террор» было введение в стране чрезвычайного положения. 15
июня 1974 г., указом Пиночета была создана «Direction de l’Intelligence
Nacional» (DINA) – политическая полиция, в функции которой входила
ликвидация красного подполья на территории Чили и за ее пределами. Эта
операция, получившая кодовое наименование «Кондор» осуществлялась DINA
при активном участии спецслужб Аргентины, Уругвая, Парагвая, Бразилии и
Боливии – в этих странах у власти тогда тоже находились военные. Суть
операции заключалась как в обмене информацией, так и в проведении
полицейских рейдов, в ходе которых выявляли и задерживали противников
режима, жаждавших реванша и неоднократно совершавших нападения на
государственных чиновников и правительственные объекты. Спецслужбы Чили и
Аргентины планировали и осуществляли совместные боевые операции с целью
уничтожения лагерей и баз снабжения боевиков.