Нуриля Шаханова

Пусть будет высоко поднят шаңырақ твоей юрты!

В современной литературе по кочевникам юрта рассматривается как модель вселенной, микромир кочевника. Нам бы хотелось подробнее остановиться на более частном аспекте осмысления домашнего пространства юрты как символа дуализма мужского и женского начал и их животворной, плодоносящей сущности. Как известно, идеи плодородия, роста и обновления доминировали в тюркской традиции, ориентированной на вечные животворящие силы. Уже в процессе изготовления юрты прослеживается дуальный принцип. В казахской традиции, как практически у всех тюрко-монгольских народов, юрту новобрачных готовили родственники невесты. Однако дверные косяки и шанырак привозил с собой жених.

Мастер, который сделал каркас юрты, никогда не будет делать к ней дверь. Считалось, что мастер умрет, если сделает и юрту, и дверь к ней. По-видимому, изготовление остова юрты и двери разными мастерами было обусловлено представлением об обязательном соединении в юрте двух начал (мужского и женского), реализовавшегося в соединении жениха и невесты. Поэтому изначальное их соединение одним мастером, лишение дуальности процесса изготовления и установки юрты было запрещено традицией, означало отрицание животворящего начала и, в силу этого, могло стать причиной смерти мастера.

Следующий этап освоения пространства – установка юрты – также подразделяется на мужскую и женскую функции. Установка купольного круга юрты, шанырака, – мужская функция, в то время как остальная работа – женская. Объясняют это, чаще всего тяжестью шанырака (в больших юртах шанырак устанавливается верхом на коне). Однако обращает на себя внимание сакрализация действий, связанных с шаныраком и шестом бақан (шест с развилкой для поднятия кошм и верхней части остова юрты).

По-видимому, в представлениях казахов существовала какая-то связь между шаныраком и способностью женщин к деторождению, плодовитостью и т. п. Так, если дети не выживали, умирали сразу после рождения, то послед вместе с семью черными камешками заворачивали в белую кошму и подвешивали на шанырак. Важно отметить, что в случае благополучного исхода родов послед закапывали под порогом юрты. На шаныраке в течение первых сорока дней жизни младенца подвешивали нанизанные на палочку шейные позвонки жертвенного барана, зарезанного в день родов. Считалось, что сохранение этих позвонков способствует быстрому закреплению шейных позвонков младенца.

Смерть новорожденных казахи связывали с вредоносными действиями албасты, сверхъестественного существа, способного нанести вред ребенку и его матери, или птицы алып қарақұс (предположительно орел-могильник, птица семейства ястребиных).

У казахов во время родов купольный круг считался возможным местом пребывания албасты. Қарақұс якобы опускался в юрту также через шанырак и уносил душу ребенка. Для того чтобы уберечь новорожденного от похищения қарақұс, его заворачивали в жөргек (подобие пеленки), обвязывали веревкой и протаскивали через шанырак семи юрт или же пропускали с внутренней стороны коленного сустава семи старцев. Чтобы уберечь ребенка и роженицу от албасты и қарақұс, во время родов и первое время после них войлочную покрышку (түндік), служащую для закрытия купольного круга на ночь и во время непогоды, держали опущенной, не раскрывали полностью. Считалось желательным присутствие в юрте во время родов беркута, который борется с қарақұс, и в случае победы беркута новорожденный остается в живых.

По окружности шанырака подвешиваются разноцветные шерстяные шнуры аяқбау с кистями на концах, с преобладанием красного цвета, или треугольные подвесы тұмарша с пуговицами, которые выполняли, видимо, функции оберега. Мотив треугольника чрезвычайно распространен в кочевой культуре: он воспроизводится на лицевой поверхности лоскутных одеял, подушек; войлочного надверника и т. п. Возможно, столь устойчивое бытование изображение треугольника в интерьере юрты, его выраженная охранная функция, направленная на обеспечение и сохранение благополучия, связывается, прежде всего, с идеей плодородия, обусловлено архаичными представлениями о треугольнике как знаковом женском символе.

Приведенные материалы позволяют, на наш взгляд, допустить мифологическое соотнесение купольного круга юрты с женским рождающим началом. Как известно, «связь внутреннего домашнего пространства с женским началом – одно из универсалий культуры».

Шанырак также связывался с идеей духа предков аруақ. Отцовский дом, как и хозяйство, иносказательно обозначался қара шаңырақ (қара в значении «большой», «старший»). После смерти отца он переходил к младшему сыну (кенже) и почитался как отцовский дом (қара шаңырақ) всеми другими родственниками, независимо от их возраста по отношению к наследнику. Во время ежегодного зимнего убоя животных на мясо (соғым) в честь қара шаңырақ все близкие родственники приносили как бы его «долю» (сыбаға). Когда остов юрты приходил в негодность, можно было менять практически любую деталь, за исключением шанырака: он передавался из поколения в поколение.

В казахском языке много фразеологизмов, связанных с шаныраком:

• шаңырағың биік болсын! («пусть будет высоко поднят шанырак твоей юрты!») – благопожелание по поводу создания новой семьи;

• шаңырақ көтерді («воздвиг, установил шаңырақ»), т. е. стал самостоятельным хозяином, образовал семью;

• шаңырағы ортасына түсті («шанырак упал на середину юрты») в значении «разрушение дома, семьи», «уход благополучия», «несчастье»;

• құлаған шаңырағын қайта көтерді («снова поднял упавший шанырак») в значении «снова женился, восстановил семью, хозяйство».

Материал предоставлен сайтом журнала «NOMAD-KAZAKHSTAN»

http://nomad-kazakhstan.kz/