«Хрустальные башмачки» казахстанской археологии

Помню, в детстве я часто слушал сказку о Золушке перед сном и, засыпая, не задавался вопросом: почему хрупкая обувь не разбивается, когда девушка лихо отплясывает на балу или, когда одна из туфелек звонко скатывается по каменным ступеням дворца. И сейчас понимаю, что сказка – ложь, да в ней намек.

Эту широко известную ситуацию я сравниваю с другой – мало кому знакомой за пределами Казахстана. Но обо всем по порядку.

В конце XX века казахстанские археологи сделали ряд научных открытий мирового значения. Даже для специалистов они прозвучали сенсационно. Об успехах заговорили на международной уровне, к нашему государству приковали пристальное внимание серьезные научные авторитеты, представляющие различные школы и направления.

Словом, был бал – казахстанская археология блистала. И была музыка – зарубежные средства массовой информации не скупились на громкие эпитеты и образные сравнения. Итальянские газеты отличились особым накалом на общем информационном поле. Даже такие уважаемые издания как «La Repubblica» или «Corriere della Sera», казалось, не сдерживали эмоций. Первые полосы пестрили броскими заголовками, а в самих статьях шла речь о «стране стерегущих золото грифов», о «древних тайнах мира степных номадов», о «золоте безымянных царей» и многом другом.

Но вот закончился бал, стихла музыка и казахстанская археология ввернулась к будничной жизни. Как все-таки она резко отличается от той, которая существует не у нас, а где-то там – за рубежом. В этом убеждаешься на конкретных примерах.

Всего не расскажешь, но вот о работе в Казахстане международной археологической экспедиции умолчать невозможно. Слишком уж грандиозной была эта акция, и громким оказалось открытие, чтобы не скоро можно было обо всем забыть…

Касаясь предыстории, надо сказать, что в 1997 году Институтом археологии имени А. Маргулана МН-АН РК совместно с группой Археологической миссии Франции в Центральной Азии, венецианского исследовательского центра имени Легабуе при поддержке нефтегазового концерна «Эни» была организована экспедиция. В нее вошли ведущие специалисты казахстанских, французских, итальянских, российских, бельгийских, швейцарских, а также других научных учреждений, музеев и университетов.

На территории Катонкарагайского района Восточно-Казахстанской области археологи за пять полевых сезонов провели исследования могильников Майемер II, Тар-Асу и Берель. Именно берельская находка в одночасье прославила на весь мир эту международную акцию. Журналисты назвали ее «последней археологической сенсацией второго тысячелетия». О ней много писали, но редко говорили о тех проблемах, с которыми ученым пришлось столкнуться на практике. Об этом речь.

Все те годы отечественные археологи бегали с челобитными по различным государственным инстанциям, выпрашивая обещанные деньги, которые выделялись из бюджета. Когда казахстанские чиновники были «на обеде», в поле голодали люди. Доходило до смешного. Начальник экспедиции Зайнулла Самашев под честное слово занимал деньги у руководителя французского отряда Анри-Поль Франфора, и тот давал, кажется, из личных сбережений.

В конечном итоге из бюджета худо-бедно все-таки выделялись средства, но почему-то это происходило после окончания полевого сезона, да и то – только часть обещанной суммы. Частично покрывались долги, кому-то хватало выплатить скромную зарплату. О так называемых «полевых» надбавках, понятное дело, речи не было. Жили скромно, не жировали. Все чаще отечественные археологи говорили о том, что у иностранцев суточные 35 долларов, а вот у нас в пересчете на их деньги – две с половиной «условные единицы», которые еще не всегда можно получить. И смеялись, мол, содержание заключенного в тюрьме обходится государству дороже. Но это так – к слову сказать. Такие мелочи быстро забывались, когда вокруг, словно назойливые мухи, кружили проблемы.

Таможенная служба периодически взимала дань с ученых. Требовала деньги, угрожала судом. И, надо полагать, поступала по Закону, который, понятное дело, не археологи придумали. Они вообще мало что понимают в этих правилах. В лучшем случае кому-то из них в студенческие годы приходилось слышать лекции по «Советскому праву» лет эдак двадцать-тридцать назад. В самом Институте археологии должности юриста нет. Поэтому в судебных тяжбах защитить ученых просто некому.

Суть конфликтов, как правило, была до банального простой. Вот характерный пример: мировые научные круги прониклись состраданием к своим коллегам из Казахстана. Решили помочь. Собрали они ремешки да палатки, спальные мешочки да одеяльца, метелки да щеточки, аккуратно упаковали в ящики и отправили вместе с группой французских археологов в путь-дорогу. Все это нехитрое барахло (общим весом около ста килограммов) послужило поводом вытрясти из археологов деньги. Сумма таможенного платежа составила 118 тысяч 425 тенге.

Институт археологии по понятным причинам обычно испытывает финансовые трудности. Об этом директор г-н Байпаков К.М., что называется, открытым текстом сообщил в письме Председателю Таможенного комитета. В официальном запросе Карл Молдахметович просил «освободить от выплаты таможенных платежей», попутно разъясняя, что доставленный из Франции груз предназначен исключительно «для использования в научных целях, в последующем не предполагается его продажа или использование в каких-либо коммерческих целях». Просьба осталась без ответа.

Таким образом, нависла угроза, что в предстоящий полевой сезон археологи будут выкапывать находки голыми руками, спать под открытым небом и проклинать мысленно виноватых. Начальник экспедиции Зайнулла Самашев порядком намаялся с этой проблемой и, наконец, рассудил по-свойски: денег нет, а если уж им все это так надо, то пусть забирают, что поделаешь…

Не тут-то было. По Закону ученым грозили не только конфискация гуманитарной помощи иностранных коллег, но еще и штраф. Словом, археологов, словно тараканов, таможенники накрыли медным тазом. Люди они небольшие, с ними не церемонились. Таможенное управление, призывая к ответу ученых, подало в суд.

Местная пресса во время подоспела к скандальному событию. Во многом благодаря нажиму со стороны прессы решение суда было гуманным. Хотя, следует отдать должное судье, объективно разобравшемуся в этой нелепой ситуации. Археологам вернули гуманитарный груз и оштрафовали только на 7 тысяч тенге. Правда, радоваться нет повода. Ведь проблема по сути дела осталась: Закон – есть Закон. Его не изменили.

Руководитель французского отряда Анри-Поль Франкфор дипломатично заметил по этому поводу, что ему доводилось работать в разных странах, но казахстанские законы даже хуже, чем в Китае и Афганистане. То есть, надо думать, что они у нас – хуже некуда. Подтверждает это другой случай.

Понадобился археологам холодильник. Без него хранить находки, извлекаемые из мерзлых грунтов, было невозможно. Отечественная наука купить холодильник не могла, опять помогли иностранцы. Холодильником экспедицию снабдили французы и опять в качестве гуманитарной помощи. А наша таможенная служба тут как тут. Вынь, да положи им 143 тысячи тенге. Ну, куда деваться? До суда дело не дошло, деньги пришлось отслюнявить. Позже ученые искренне недоумевали: с какой такой стати и за что? А ведь, действительно, курганов таможенники не капают, в лабораториях даже рядом с учеными не сидят, а вот деньги из науки тянут.

Правда, у участников международной экспедиции существуют подозрения, что дела в Казахстане обстоят плохо не только с законами, но и с чем-то другим еще. С чем именно, они умалчивают, хотя на интуитивном уровне их можно понять на других примерах.

Придумывать не надо. Случай, как говорится, жизненный. Однажды в студеную зимнюю пору у одного из крестьян Катонкарагайского района околела лошадь. И кто бы мог подумать, что обвинят во всем археологов? В сознании потрясенного бедою хозяина мелькнула ужасная мысль: а что если из могилы вырыли чудовищную заразу? Доподлинно неизвестно, ходил ли он по домам, оповещая односельчан о грозящей беде, но жути нагнал на них просто неописуемой.

Летом ученые попали в заваруху и долго доказывали встревоженным людям, что они принимают все необходимые меры безопасности, согласно международным нормам. Для пущей убедительности тут же провели эксгумацию тела и организовали вскрытие трупа бедного животного. Лишь таким способом им удалось доказать свою непричастность к этому печальному эпизоду. Но хозяин околевшей лошади еще долго настаивал, чтобы ему возместили ущерб. Только он отстал, а на головы археологов обрушилась новая напасть.

Оказывается, земли, на которых велись раскопки, когда-то были арендованы одной местной фирмой "под сенокос". Там росла трава, как, впрочем, и по всей округе. (В тех краях вообще травы много). И вот приезжает сюда как-то представитель фирмы, окидывает оком местность и…

– Батюшки мои! – всплеснул он руками. – Так они же тут все поперерыли, да всю траву повытаптывали!

Загоревал. В своем горе периодически выпадал из реальности, выкрикивал какие-то цифры – всякий раз разные. Наконец успокоили его местные власти привычным для них в таких случаях методом – ему просто погрозили пальцем перед носом и сказали, чтобы отстал от археологов. Тем и закончилось.

Эти курьезные случаи не так значительны, но в общей канве событий уже начинают выглядеть характерными. Ведь берельская экспедиция не единственная международная акция, которой приходилось сталкиваться в Казахстане с подобными явлениями.

Самые большие неприятности обычно доставляют чиновники. Вот только кто, фигурально выражаясь, должен погрозить пальцем государственным службам? У них законы – все руки отобьют. А с такими порядками к казахстанской археологии на международной арене будет примерно такое же отношение, как к той дочери английского мусорщика, вечно испытывающего денежные затруднения, чей образ был описан Диккенсом.

P.S.

Кстати, возвращаясь к началу, необходимо внести ясность: увы, но Золушка никогда не танцевала на балу в хрустальных туфельках. Не было их на ней. Появились они позже, благодаря разночтению. Дело в том, что в древности словом «veer» французы называли «кроличий мех», но звучит оно также как современное «vaer», что означает «хрусталь». Вот такая история…

К.Бегалин, шеф-редактор журнала "Казахстанский дневник"